Общие очерки «Культура мусульманства» и «Ислам» Василия Владимировича Бартольда¹, напечатанные в издательстве «Огни», поступили в продажу до 1 июля 1918 года. Книги были представлены в серии «Круг знания» как часть «собрания популярных книжек по всем отраслям гуманитарных и естественнонаучных наук» [2, форзац].

В каждой из книг на основе исторических фактов последовательно раскрывается ряд положений стратегического характера. В настоящие время некоторые выводы В. В. Бартольда, сделанные им в рамках указанных работ, актуальны вновь. Внимание к ним вполне может способствовать оптимизации отношений между Россией и современным мусульманским востоком.

Так, в шестой главе «Мусульманский мир после 15 века» В. В. Бартольд указывает на значимость диалога культур и взаимное влияние соседних стран – Передней Азии, Северной Африки, Европы и России: «Все, что отличает современную жизнь от средневековья, было выработано в Европе. Распространение культуры теперь чаще шло в направлении с севера на юг и с запада на восток, чем наоборот, что имело больше всего значения для истории Восточной Европы и определило культурные задачи России» [1. С. 108]. Лидирующая позиция государств определялась тем, в чьих руках «оставались главные пути мировой торговли» [1. С. 108]. Сегодня мировая торговля контролируется США. Согласно заявлению Барака Обамы, «только Америка и её партнеры по договорам, а не какие-то<em> </em>другие страны, в том числе Китай, должны определять основные правила мировой торговли» [7].

Тем же фактором «в гораздо большей степени, чем догматами ислама, как религии, и расовыми особенностями отдельных мусульманских народов определяются развитие и упадок мусульманской культуры» [1. С. 108]. Следовательно, общие интересы в формировании торговли роднят интересы России с интересами мусульманских стран. Сегодня одним из ключевых вопросов международной торговли является порядок поставки углеводородов на мировой рынок. При этом вполне очевидны активные контакты в указанной сфере между Россией и Саудовской Аравией, которые, оценив продуктивность сложившегося взаимодействия, выступают за продление действия известного соглашения по сокращению добычи нефти до июня 2018 года: «Для Саудовской Аравии и России текущие цены достаточно выгодны и они заинтересованы в том, чтобы поддерживать их на нынешнем уровне», при этом обе страны – «достаточно крупные игроки, а Саудовская Аравия, к тому же, имеет существенное влияние в ОПЕК» [5].

На примере средневековой мусульманской истории (падение Гранады²) учёный показывает, что народы с различными верованиями могут быть сплочены (как арабы-христиане с арабами-мусульманами) после осознания ими необходимости «ставить национальное единство выше религиозного<strong>» </strong>и стремления видеть в событии «не только восстановление власти, но и освобождение от господства инородцев» [1. С. 55‒56]. Поэтому общее противостояние влиянию США, использовавших доставшуюся им мировую гегемонию в интересах ими же избранных, также может служить одним из мотивов, как России и стран мусульманского востока к сближению позиций и взаимодействию. Одним из характерных примеров в указанном смысле является ход военного конфликта в Сирии, за которым стоит не только «отказ Сирии предоставить в период с 2010 по 2011 год свою территорию для проведения газопровода Катар-Турция, …стратегические интересы глобальных держав, …борьба за природный газ» [8], но и острый межконфессиональный конфликт с элементами иностранного вмешательства. В настоящее время Российская Федерация оказывает существенную поддержку режиму Башара Асада с целью<em> </em>укрепления национального сирийского государства, с учётом продвижения своих позиций на Ближнем Востоке.

Рассматривая эпоху Тимуридов, В. В. Бартольд раскрывает некоторые подходы к модернизации исламских стран: «султан Бабур слепой вере в мудрость предков противопоставляет простой и ясный принцип: “Если отец издал хороший закон, его надо сохранить; если он издал дурной закон, его надо заменить хорошим”»<em> </em>[1. С. 98]. <strong>О. О. </strong><strong>Хохлышева</strong><strong>, профессор,</strong><strong> </strong><strong>зав. кафедрой мировой политики и между</strong><strong>народного права ФМО ННГУ им. Н. </strong><strong>И. Лобачевского,</strong><strong> обсуждая вопрос прав человека</strong><strong> </strong><strong>в </strong>международно-правовых доктринах ислама, где индивид рассматривается как субъект международного права, <strong>отметила соответствие в целом </strong>международным стандартам в этой области<strong> </strong>исламского понимания прав человека. Вместе с тем, исследователь указывает на возможность возникновения <strong> </strong><strong>«</strong>коллизии между общепризнанными нормами в области прав человека и религиозно-этическими и правовыми представлениями ислама» [10]. В качестве примера О. О. Хохлышева представляет разногласия, обнаружившиеся в процессе присоединения к Международной конвенции 1989 г. о правах ребенка Сирии, Индонезии, Туниса, Иордании и Пакистана, какие «сделали различные оговорки в отношении положений Конвенции, которые, по их утверждениям, противоречили нормам исламского права в вопросах семьи и прав ребенка. В ответ Италия, Германия, Финляндия, Норвегия и другие европейские страны выступили с обоснованными, как представляется, возражениями, подчеркнув, что оговорки мусульманских государств носят слишком общий, неконкретный характер и по своей сути ставят под сомнение, как предметное содержание Конвенции, так и её цели». При таких обстоятельствах, представляется необходимым и возможным стремиться к разрешению данных сложнейших противоречий на основе признания и уважения «инаковости» наций, не игнорируя при этом иногда несколько различное понимание ими добра и зла.

На примере значительной части общества эпохи Тимуридов учёный представляет «требования, предъявлявшиеся Тимуром к писателям»<em>, </em>способствующие формированию<em> </em>общих нравственных ориентиров в обществе:<em> </em><strong>«</strong>писать так, чтобы образованные люди могли одобрить и, в то же время чтобы и необразованные могли понять» [1. С. 98]. Следуя за образцом классического произведения турецкой прозы (творений султана Бабура) В. В. Бартольд характеризует язык поэта, который должен оставаться<em> </em>«более простым и ясным, более близким к жизненной правде» [1. С. 98].<em> </em>Основным критерием становится деятельность: «бездействие, по словам поэта, равносильно смерти<strong>»</strong> [1. С. 98]. Поэтому для развития диалога между народами России и стран мусульманского востока необходимо активизировать создание условий для взаимного ознакомления с культурой, в том числе и литературой России и каждой из указанных стран.

В главе 7 общего очерка «Ислам и современная культура» В. В. Бартольд делает вывод, что история ислама, показывает, что он (ислам — Н. Б.) умеет приспособляться к новым условиям; несомненно, что им, вопреки Корану и Сунне, будет выполнено и основное требование, предъявляемое современным культурным прогрессом ко всякой религии: «…быть только религией, без притязания подчинить себе всю государственную и общественную жизнь» [2. С. 103]. Данный вывод учёного помогает нам с уверенностью в продуктивности результата смотреть в будущие, выстраивая стратегию развития отношений между Россией и странами мусульманского востока.

Именно способность ислама приспосабливаться к меняющимся обстоятельствам даёт возможность разрешения сложнейших противоречий между мусульманскими странами и их партнёрами, в том числе торговыми, из немусульманских стран.

Проводником на путях диалога должна стать наука в том понимании, как представлял её В.В. Бартольд³.