Мало кто отрицает, что 2016 год стал во многом революционным для британской политики. Главнейшим политическим итогом которого стал Брексит. Выход Британии из ЕС, представлявшийся лишь британским инструментом шантажа Евросоюза, стал объективной реальностью. Однако то, каковы переговорные цели Британии и само видение будущих её отношений с внешним миром стало ясно лишь 2го февраля 2017 г., после одобрения Парламентом запуска самой процедуры выхода из Евросоюза и публикации британским правительством «Белой книги» и, согласно опубликованному британским правительством плану, выход Британии из Евросоюза состоится в максимально жесткой и, как раннее казалось, наименее популярной форме «hardBrexit». Британия перестанет быть частью единого европейского рынка и таможенного соглашения и, в процессе переговоров с представителями ЕС, британская сторона будет искать заключения нового всеобъемлющего соглашения об условиях торговли и тарифах[1]. Немалый и регулирующий множество сфер жизни общества европейский корпус права в составе британского законодательства будет конвертирован в право национальное, таким образом Британский Парламент получит право отменять или изменять данные нормы, что раннее было невозможно. Помимо этого Британия больше не будет попадать под юрисдикцию Европейского Суда и участвовать в европейских программах распределения беженцев.

Данный вариант выхода из Евросоюза является крайне сложным по причине необходимости выработки новых принципов отношений с основным торговым партнером Великобритании – Европейским Союзом. Неопределенность будущего приводит к политическим рискам и экономической нестабильности, что уже подтверждено прошедшим с июньского референдума периодом. И здесь появляется следующий вопрос: Как некогда маргинальная идея полного разрыва с Евросоюзом, принадлежавшая консерваторам-заднескамеечникам и немногочисленной Партии Независимости Соединенного Королевства смогла победить на всех уровнях? От низового электората и до некогда враждебной идеи Брексита Лейбористской Партии. И здесь представляется логичным, что ни жесткий Брексит, ни Брексит вообще не был бы возможен при более или менее сносной работе парламентской оппозиции, все партии которой с 2015 г. находятся в сильном упадке, погрязли во внутрипартийных конфликтах и малоспособны оказывать влияние на происходящие против их воли процессы

Оппозиция Консервативной Партии сейчас представлена тремя партиями – Лейбористской, имеющей большинство в шотландском Парламенте Шотландской Национальной Партией (SNP) и либерал-демократами, на почве Брексита вышедшими из коалиции с консерваторами. Однако, как оно всегда и было, бóльшую часть кресел в Палате Общин делят консерваторы и лейбористы и потому в вопросе общего упадка британской оппозиции наиболее весомым является упадок Лейбористской Партии под руководством радикально-левого парламентария Джереми Корбина[2]. Его курс на трансформацию массовой левоцентристской партии, какой её оставили Тони Блэр и Гордон Браун, в радикально-левое общественное движение по образцу греческой «Сириза» привел к лейбористам множество идеологизированной молодежи, но оттолкнул умеренных избирателей в Англии[3].

Взрывной рост популярности Шотландской Национальной Партии на выборах 2015 г. оставил лейбористов и без традиционно лояльного им шотландского электората[4]. На выборах 2015 г. лейбористы потеряли 40 мест (осталось одно) из 59 в шотландском Парламенте и на данный момент партия шотландских националистов занимает 54 из 59 шотландских мест в Палате Общин. Это, особенно после невыгодного для Шотландии исхода референдума, вновь актуализирует вопрос сецессии от Соединенного Королевства и, таким образом, представляется возможным, что в случае, если Правительству не удастся добиться выгодного для Британии соглашения и если обещанная Правительством деволюция будет недостаточной, в среднесрочной перспективе (2-5 лет) возможен новый референдум о независимости Шотландии с труднопрогнозируемым результатом[5].

Будучи евроскептиком, Д. Корбин, дабы не допустить партийного раскола, поддержал сохранение Британии в составе ЕС. Однако сами лейбористы провели весьма слабую кампанию перед референдумом. Так почти половина избирателей-лейбористов отмечали, что доподлинно не знают позицию Партии по вопросу Брексита[6]. И действительно, Д. Корбин ни за время кампании, ни позднее ни разу не высказывался о трех основных вопросах британо-европейских отношений и Брексита – о миграции из Евросоюза, юрисдикции европейского суда и британских взносах в европейский бюджет. Пользуясь бездеятельностью и слабостью лейбористов, инициативой на их «традиционных» территориях завладела UKIP и в результате именно эти территории и в том числе лейбористский электорат индустриальных английских городов обеспечили исход референдума[7], результат которого привел к фактическому развалу Теневого Кабинета, единство в котором не достигнуто до сих пор.

Таким образом, бессилие лейбористов уже внесло наиболее весомый вклад в самое рискованное за последнее поколение политическое решение. И, на данный момент, каких-либо признаков консолидации лейбористов не предвидится. Последнее голосование в Парламенте, по поводу наделения Правительства полномочиями для запуска процедуры выхода Британии из ЕС снова разделило Партию Лейбористов и привело к массовым отставкам в Теневом Кабинете Д. Корбина. Популярность партии падает месяц от месяца и на следующих парламентских выборах она может столкнуться с нокаутирубщим поражением, как консерваторы в 1997 г. На данный момент популярность некогда маргинальной UKIP всего в 2 раза ниже, чем популярность Лейбористов (13% против 26% на 22 января 2017 г.). Таким образом, серьезнейший упадок британской оппозиции также можно считать важным политическим итогом 2016 г. в Британии.

После референдума консервативное правительство Д. Кэмерона подало в отставку, и новому премьер-министру Т. Мэй предстояло сформировать эффективный Кабинет в условиях экономического и политического шока и, можно с уверенностью сказать, что новая премьер-министр Великобритании с этой задачей прекрасно справилась. Основной задачей нового Кабинета было сохранение единства расколотой «европейским вопросом» Консервативной Партии, большая часть парламентариев которой на момент референдума были против Брексита. Разрыв между электоратом и представлявшими его парламентариями стал очевиден и новое британское правительство сделало ставку на электорат, тем самым признав необходимость следования его воле, а значит и курс Брексита.

Относительно ясное видение Правительством будущих британо-европейских отношений было озвучено в речи Т. Мэй на ежегодной октябрьской конференции Консервативной Партии[8]. В ней также были сформированы основные принципы самого процесса выхода из Евросоюза, получившие свое дальнейшее развитие в недавно опубликованной «Белой книге», а именно выход из Евросоюза согласно процедуре, указанной в параграфе 50 Лиссабонского договора[9]. И на данный момент правительство Т. Мэй смогло добиться всеобщего признания Брексита, как объективной реальности и сложного процесса, из которого всё же можно выйти победителем. Потому на данный момент парламентские дискуссии не ведутся по поводу выхода или невыхода из Евросоюза, но вокруг инструментов его осуществления. Это можно назвать достойным результатом работы нового правительства и премьер-министра, которые, находясь в изначально сложном положении, за относительно короткий срок смогли сохранить единство Консервативной Партии, не проигнорировав референдум, минимизировать его экономические последствия, некогда считавшиеся катастрофическими. Данные успехи признаются и электоратом. Рейтинг консерваторов начал расти еще в июле, в конце января составлял порядка 42% и продолжает показывать устойчивый рост, при устойчивом падении рейтинга лейбористов[10].

Несмотря на выраженные организационные таланты Т. Мэй и её Кабинета, ситуация остается сложной. Вариант жесткого Брексита до сих пор малопопулярен и многие в Палате Общин, в том числе и консервативные парламентарии, позднее могут заблокировать ряд инициатив Правительства[11]. К тому же маловероятно, что переговоры о совместном будущем с Евросоюзом будут легкими, а общий правый крен британской политики не вызовет серьезного протеста.

Считается, что Консервативная Партия не столкнется с серьезным сопротивлением в Вестминстере еще долгие годы. Лейбористам сулят серьезное поражение на выборах 2020 г. Их упадок и, напротив, успехи консерваторов уже привели к некоторому функциональному сбою британской демократии. Ведь сам жесткий курс Брексита противоположен интересам 48% проголосовавшим на референдуме за сохранение членства Британии в ЕС. И на данный момент интересы большей части этих граждан представлены практически недееспособной оппозицией, что в долгосрочной перспективе может привести к росту общего разочарования граждан британской политической системой.

От 2017 г. в Британии ожидаются перемены преимущественно юридического характера. Курс на полный разрыв с Европейским Союзом стал реальностью, у Правительства появилось конкретное видение будущих отношений с Европейским Союзом. Теперь осталось лишь следовать заданному плану в правовой плоскости. До конца марта британское правительство запустит невозвратную процедуру выхода из Евросоюза, а в мае ожидаются дебаты вокруг анонсированного Великого Акта Отмены (GreatRepealBill), которым Британия будет выведена из Договора о Европейских Сообществах, а европейское право будет конвертировано в национальное, с правом изменения указанных в нем норм. Об успехе или неуспехе переговоров с Евросоюзом пока что говорить рано, т.к. переговорная его переговорная позиция будет во многом зависеть от иных событий – в первую очередь, выборов Президента Франции и парламентских выборов в Германии.